Майк Бартлетт — популярный британский драматург, которого называют новым Шекспиром, практически неизвестен в России. Первой постановкой его драматургии на отечественной сцене стал «Контракт» Тимура Салихова на сцене ТЮЗа в 2017 году. Одной пьесой полюбившегося автора Салихов решил не ограничиваться и поставил для Такого театра спектакль «Бык» по тексту, который сам перевёл.
Любимая (насколько можно об этом судить по двум произведениям) тема Бартлетта — жестокий и расчеловечивающий мир корпораций. Но если «Контракт» представляет собой внимательное наблюдение за тем, как супербюрократия ломает и уродует человека, то в «Быке» сущность системы отодвинута на дальний план, а в фокусе — исключительно свойства людей, то ли выработанные, то ли выпестованные системой.
Пространство сцены — ринг, ограниченный черно-желтыми лентами, какими обозначают место преступления. На ринге трое. Одного из них сегодня уволят — и сразу понятно, кого. В сущности, весь часовой спектакль — это одна большая сцена травли и унижения Томаса — доброго, ничем не примечательного и не очень сообразительного полного коротышки с нелепым смехом (его играет статный и красивый Александр Кошкидько, и это единственный намек на сочувствие к нему со стороны режиссёра). Томас настолько не любят в коллективе, что не хотят ограничиваться простой рабочей конкуренцией: двое коллег, с которыми он попал на собеседование, не чураются запрещённых приёмов и прямо-таки жаждут сплясать на его костях. Этакая человеческая коррида с предсказуемым финалом.
Если «Контракт» в подробностях разъясняет, почему его герои — такие, то «Бык» ставит зрителей перед фактом. Тони и Изабель — настоящие уроды, которые смакуют ничем не оправданное насилие. И начальство оказывается ничем не лучше — радостно принимает их клевету и присоединяется к корриде. Людей здесь нет — есть животные, которые избрали слабого и загоняют его. Об этом уже в финале говорит стремительно теряющая человеческий облик Изабель: она и сама не понимает, почему так ведёт себя, видимо, дело в нём, а всё это — всего лишь проявление естественного отбора.
И этот пиковый аккорд кажется либо недоработкой режиссёра, либо ошибкой локализации. Потому что это за рубежом как аксиома принято то, что виктимблейдинг — обвинение жертвы — это неправильно, и для автора это наверняка очевидно. А у нас он пока ещё цветёт махровым цветом — обсуждение всякого случая насилия начинается с того, как вела себя жертва, как была одета, не провоцировала ли? Пьеса в аннотации к спектаклю названа гуманистической — но в постановке хоть какой-то надежды, справедливости и утверждения гуманистических ценностей как раз и нет — только процесс уничтожения человека с таким вот жуткой финальной точкой. А кто-то из зрителей потом в очереди в гардероб обсуждает, что жертва сама ищет себе мучителя. Мы, видимо, по-разному понимаем слово «гуманизм»…
Возможно, гуманистическая ценность постановки в том, что она может послужить предостережением. Однако человека, для которого травля — обычное дело, вряд ли так легко пронять (тем более, что естественный отбор же). А того, кто травить и унижать не склонен или и вовсе сам когда-то пострадал, она может даже травмировать (лично мне ужасно хотелось запустить чем-нибудь тяжёлым в мучителей, а после окончания спектакля — забыть его скорее).
В общем, спектакль спорный, но сильный и сыгран хорошо — даже аплодировать в конце не хочется.
Режиссер: Тимур Салихов
В ролях: Александр Кошкидько, Алиса Золоткова, Игорь Грабузов, Дмитрий Сутырин
Место: площадка «Скороход»
