Непросто в современном искусстве сказать новое слово, но у Олжаса Жанайдарова это получилось – его пьеса «Магазин» впервые в русскоязычной драматургии затронула тему рабства. Сюжет основан на реальных событиях: хозяева магазина «Продукты» в московском Гольяново много лет держали в рабстве сотрудников – не выпускали, не платили зарплату, били и издевались.
Опыт публициста и литературный талант автора в сочетании с жуткими обстоятельствами истории в сумме дали острую и страшную пьесу, которая предъявляет читателю целый клубок проблем – от способности человека сопротивляться насилию до равнодушия общества, от коррумпированности силовых структур до религиозного фанатизма. Текст Жанайдарова – это лестница, ступенька за ступенькой проводящая читателя по кругам ада с жуткими подробностями, которые трудно принять в том числе и потому, что в них несложно поверить.
Пьеса вызвала горячее обсуждение на фестивале «Любимовка» в 2014 году, попала в шорт-листы «Любимовки», премии «Дебют» и Волошинского конкурса, а в 2015 году взяла первую премию конкурса «Золотой маски». Несмотря на такой успех, театр несколько лет не мог подступиться к ней. Первопроходцем стал Эдуард Шахов, который поставил «Магазин» в Альметьевском татарском драматическом театре и уже получил с ним гран-при Фестиваля театров малых городов России Театра Наций, а также попал в конкурс «Золотой маски». Этот спектакль играется на татарском языке с русскими субтитрами и отводит на второй план социальную проблематику, представляя историю скорее вневременной притчей о мучителе и жертве.
Семен Серзин, который выбрал «Магазин» в качестве основы для своего эскиза в рамках лаборатории «Мастерская современного театра», идет другим путем. В пьесе два действующих лица: хозяйка Зияш и работница Карлыгаш. Последнюю постановка помещает в фокус, оставляя от хозяйки лишь безэмоциональный закадровый голос, который читает ее дневник. Красавица-итальянка Алессандра Джунтини превращается в забитую мигрантку прямо на глазах зрителей – снимает украшения, медленно стирает косметику – и это усиливает ощущения от того самого спуска в ад.
Имя Карлыгаш переводится как «ласточка», но эта птичка в небе не парит, она существует в тесной темноте, освещаемая одиноким лучом. Вместо песен и музыки – гнетущий воющий звук, напоминающий сирены, которые приближаются и удаляются без надежды на помощь. Рядом – высокий полиэтиленовый сверток, в верхней части прилеплен смартфон с видеоизображением женских глаз. Это тоже Карлыгаш, женщина в мусульманской бурке, движения скованы, не убежишь.
Жизнь проста. Магазин простой. Да, живете, дома кушаете, утром хлеба нет, спустились, а тут в торце, на первом этаже – наши «Продукты». Взяли хлеба, молока, вернулись обратно. Муж, жена, дети. Рядом они, рядом мы. Я бы тоже так хотела – муж, жена, дети…
Сохраняя текст за исключением небольших фрагментов, Серзин добавляет к нему вступительную историю о водителе маршрутки и несколько реплик в финале, которые резко меняют фокус и представление о сюжете, делая его как бы элементом паззла, звеном цепи. Этот спектакль – о воспроизводстве насилия в обществе, не столько абстрактном, как у Шахова, сколько конкретном, нашем с вами, где лихачи-маршрутчики, «Продукты 24» и Стас Михайлов. Где стремление порабощать и причинять боль из корысти или (что хуже) высоких побуждений пышным цветом расцветает на почве всеобщего равнодушия и соглашательства. Где одни закрывают глаза на преступления просто потому, что им все равно, а другие – потому что им это удобно.
Хам-водитель кричит на беременную женщину и угрожает ей – ну и что? Меня это не касается. Бритоголовые избили очередного гостя с юга? Ну и сидели бы на своем юге, а то понаехали. Очередной бомж умер из-за паленой водки? Это ж бомж, кому он нужен. Хозяйка магазина держит в рабстве продавцов? Зато у нее яйца всего по 30 рублей. Совершенно бытовая и вроде бы безобидная позиция «не замечать» становится куда страшнее, чем стратегия ведения бизнеса на крови и слезах. Потому что Зияш – психопатка, повернутая на религии. А вот кто – Ирина, сдавшая беглянку мучителям потому, что в магазине Зияш все дешево и близко?
Яйца, хлеб, молоко, капуста – то, на что, оказывается, можно променять человеческую жизнь и свободу – тоже в спектакле есть. И это присутствие традиционных продуктов питания в таком ужасающем контексте вызывает реакцию на физиологическом уровне – не просто возмущение, жалость, страх, но отвращение до комка в горле и дрожи в руках. Это дает ту степень интимности, которая недоступна притче: серзинский «Магазин» вторгается в личное пространство, гладит ледяной ладонью по спине. От лица главной героини глаз не оторвать, действие – плотное и насыщенное, положение рабыни все ужаснее, и уже к середине часа в зрительном зале раздаются первые всхлипы.
Пока что это просто эскиз – он был сделан буквально за неделю и еще будет дорабатываться и видоизменяться. Но смотреть его уже можно и нужно, чтобы увидеть изнанку привычной жизни. Чтобы, выйдя из темного зала, почувствовать счастье от свободы «пойти в кино или во двор», есть плов или суп, оставлять следы на снегу. Чтобы каждый раз, выбирая между «пройти мимо» и «отреагировать», вспоминать несчастную Карлыгаш, ласточку в силке, живого, настоящего человека, прошедшего через ад. И то, что случилось после.
Режиссер: Семён Серзин
Художник: София Матвеева
Участвуют: Алессандра Джунтини, Семён Серзин
Место: Невидимый театр, Karlsson haus, Фурштатская, 30
Продолжительность: 1 час.
18+
